На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

Без невинности виноватый, или Как Лев Толстой своей невесте о кутежах рассказал

Анна Каренина

“Все счастливые семьи похожи друг на друга”, — написал Лев Толстой. И немедля в восьми частях романа «Анна Каренина», последовавших аккурат за этой фразой, опроверг свое заявление. Опроверг многословно, цветисто и с большим количеством весьма занимательных деталей. Главный герой романа Константин Левин (да-да, он главный, и не верьте ни титульному листу, ни многочисленным экранизациям романа, оставившим за кадром почти все содержание книги) ищет свой путь к семейному счастью. И обычным, похожим на других ни этого героя, ни его поступки не назовешь. Вот, к примеру, юная и прекрасная Китти одарила Левина своей любовью и дала согласие идти под венец. Казалось бы, все самое тяжелое, не считая мальчишника, уже позади. Но нет! Нашего многоумного героя мучает сознание его “неневинности”. И чтобы между ним и будущей женой не было тайн, Левин дает Китти свой личный дневник. Несколько тетрадей содержат самые грубые откровения, самые позорные тайны жениха. “Он и писал этот дневник тогда в виду будущей невесты”, в странной прихоти не сообразив, что это чтение будет не лучшим для невинной девочки накануне свадьбы. Ужаснулся Левин, лишь застав Китти над его дневником заплаканной и несчастной.

Здесь надо вспомнить, что под видом Левина Толстой изобразил себя, пересказав в “Анне Карениной” историю собственного сватовства. Толстому вообще свойственно брать своих героев из жизни. Многочисленные истории о родных и знакомых, письма, дневники, мысли, озвученные в личных беседах и собраниях, — все это тщательно суммируется и воспроизводится им на страницах своих произведений. Реальность многих его персонажей не иллюзорна, это существовавшие люди в происходивших событиях. И Константин Левин считается самым автобиографичным персонажем.

Какой он, Толстой-Левин? Умный, но смешной. Сидит, к примеру, и мечтает о том, как он с женой будет коров выращивать. А потом к ним гости приедут, и жена поведет их стадо показывать. Скажет: “Мы с Костей, как ребенка, выхаживали эту телку”. — “Как это может вас так интересовать?” — скажет гость. — “Все, что его интересует, интересует меня”, — гордо ответит жена. Правда, на роль супруги Левин присмотрел не доярку из соседнего села, а княжну Щербацкую, которая о скотоводстве даже не помышляла, а умела хорошо танцевать, музицировать и кататься на коньках. Изнеженность княжны Левина не останавливает: в сердце героя ее милый облик гармонично переплетается с сельскохозяйственными фантазиями.

Толстой действительно вел греховный дневник, в котором описывал свои падения и пристрастия к питию, чувственным наслаждениям и лени. При том, что мечтал стать едва ли не самым моральным человеком на свете. Думаю, он был бы редкостным занудой, не будь он так талантлив. Педантичное перечисление грехов молодости Толстой предоставил на суд невесте — Софье Берс. Каково было Софьюшке это читать, остается только догадываться. Однако она простила своего непутевого Толстого. И как у Левина, “счастье его было так велико, что это признание не нарушило его, а придало ему только новый оттенок”.

Манеру писать предельно жестко, обнаженно, без прикрас, называя вещи своими именами, Лев Толстой из своих дневников перенес в свои романы. Но, в отличие от Софьи, общество не простило писателю такой вопиющей бестактности. “Анна Каренина” вызвала скандал. Девушкам из приличных семей читать ее было недозволительно. Не знаю, верить ли анекдоту, что Толстой любил пугать в темноте деревенскую ребятню, а вот высший свет он пугал много и с удовольствием. Он не был циником, он был моралистом. Но есть вещи, о которых не было принято говорить ни тогда, ни сейчас. Потому до сих пор звучат призывы запретить детям, неокрепшим умам, читать Толстого.

“Анной Карениной” Толстой надавал светскому обществу оплеух и пощечин. Помните, как в “Постороннем” Камю всех шокировала отстраненное поведение героя, прибывшего на похороны матери? А Левин, даже держа руку умирающего любимого брата, уже думает о нем, как о постороннем. И поев и поспав, крайне раздосадован, узнав, что брат еще не умер и надо возвращаться к его постели. Здесь Китти, решив помогать страждущим, сталкивается не только с благодарностью, а с влечением к ней ее подопечного и ревностью его жены. И в сердцах восклицает: “Лучше бы я не лезла!” Здесь религиозный экстаз называется модой, а христианское чувство перерождается в мистицизм и нелепое поклонение шулеру-медиуму. Здесь собственных детей не любят, или любят, но отторгают. Здесь Анна вышла замуж не просто без любви, а в результате хитрой интриги, когда Каренину объявили, что она им скомпрометирована и должна предстать пред алтарем. И после измены Анна испытывает не стыд, а злость, и отчаянье от безысходности пытается унять все более тяжелыми наркотиками.

Это не чернуха, не порнография. Это точный рисунок психологии человека, что подчеркнуто особым течением времени в литературе Толстого. Здесь несколько месяцев умещаются в одно предложение, а секундный зевок ребенка длится бесконечно, вызывая у матери бурю чувств, множество мыслей и решений. В доли секунды персонаж проходит все круги ада, пробуждает самых страшных своих демонов, прежде чем в нем вылупляется росток благого чувства.

Некоторые места романа туманны, потому что даже Толстой, отторгая лицемерие и ханжество, не мог решиться озвучить эти темы без экивоков. К примеру, Анна упоминает, что у нее не будет детей, потому что она того сама не хочет, и как-то витиевато к этой мысли пристегивает упоминание доктора и некую с ним условность. Даже в начале ХХ века тема контрацепции была под табу, а уж в ХIХ Толстой перешел все границы дозволенного.

Но какие бы приличия не соблюдали те люди, а нравы у них, и чувства, и интересы такие же, что и сейчас. Кстати вспоминается анекдот: “Представьте, открываете вы фотоальбом деда, а там — фото ног, фото еды, фото деда в зеркале!” Вот и у Толстого — и еда, и ноги, и прочие атрибуты вневременной актуальности его творчества. Княгиня Лидия Ивановна влюбляется в Каренина и по несколько раз в день посылает к нему человека с записочками, находят в том особое удовольствие. Вот такие SMS! А замечание, что служба в столице не упорная и безнадежная лямка, а имеет интерес: “Встреча, услуга, меткое слово, уменье представлять в лицах разные штуки — и человек вдруг делал карьеру”. И в несколько слов Толстой умещает столетия.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх