Волшебник

ВОЛШЕБНИК

 

 

Обычное утро обычного воскресного дня. Я, смакуя каждое мгновение такого редкого выходного, не торопясь присаживаюсь около включенного ноутбука, держа в руке  чашку с любимым кофе и, постепенно просыпаюсь.

Компьютер недовольно урчит,  смиряясь с необходимостью встретить еще не начавшийся день в полной боевой готовности, но почувствовав настроение хозяина, особенно не усердствует.

Проблемы ноутбука меня не волнуют. Куда он денется? Железка подневольная. Волнует другое: почему, в столь ранний час, я заставил себя выползти из такой уютной и удобной постели навстречу суровой действительности нового дня?

Кто я такой? Обычный волшебник. Даже не из первой сотни. И, боюсь, не из первой тысячи. Но кому это интересно в тот момент, когда публика уже устала предвкушать очередное представление.

Да, конечно, публика. Какое ей дело до моего настроения? Какое ей дело до всего, что случилось со мной накануне и случится сегодня.

И она права – публика. Кто меня заставлял? Кто отговаривал? Не было никого. Ни до, ни во время. И после всего тоже никого не будет. Удел каждого волшебника – диалог с самим собой.

А кофе, чуть остывший, но все еще горячий хорош настолько, что нужно быть настоящим волшебником, чтобы описать – каково это – получить давно ожидаемое и давно заслуженное удовольствие.

Ноутбук по-прежнему занят своими, очень важными проблемами, и у меня появляется возможность еще раз оглядеться в давно знакомом интерьере.

Прямо на стене передо мной четыре картины. Стоп. Картина только одна. Есть две фотографии. Есть одна вышивка. Правда все в рамках, и все претендуют на звание произведений искусства. Но тут уж увольте. Хотя, если приглядеться….

Фотография. Сена. Париж. Башня. Весна. Небольшая баржа мучительно преодолевает течение. Хозяин, он же капитан, он же лоцман, опять  клянется себе, что это последний рейс. Он прекрасно знает, что машина уже давно выработала свой ресурс, что давно заслужила и отдых и ремонт, но детям надо оплатить обучение, жене дать хоть что-то на неотложные нужды и, потому молит всех святых о снисхождении.

 Я точно знаю, что снисхождения не будет, но в моей воле дать капитану и его семье передышку. Действие на картине замирает так и не начавшись, а я переключаюсь на другой сюжет.

 

Девушка. Вид с боку. Лица не видно. Рядом лошадь. Белая. На девушке нарядное платье. Вокруг цветы. Много цветов. Казалось бы, праздник, но нет. Свадьбы не будет. Ничего не будет. Потому, что я не дам исполниться ее желаниям, ведь я волшебник. Я подарю ей возможность еще раз все вспомнить, еще раз пережить, и уже потом принять решение. Мне нравится эта девушка, и я хочу, чтобы ее жизнь сложилась счастливо. Я могу это сделать. Но, сейчас лучше не мешать.

Еще одна картинка сама не знает, как очутилась на этой стене, и я решаю не трогать ее до поры. Волшебникам нравится быть снисходительными.

Наконец последняя. Настоящая картина. Подпись автора в правом нижем углу. Написана маслом. Рамка самая дорогая из всех.

Хотя, при чем тут все это? Можно без рамки, можно акварелью, гуашью, карандашом. Не важно. Важно то, что внутри. А внутри речушка. Такая медленная, что не поймешь течет ли она. А может и не речка вовсе, а краешек пруда или болота. Кувшинки выплыли на середину как стайка уток. Камыш пополам с осокой обозначил границы, и деревья встали по берегам, прикрывая неподвижную воду своей тенью.

А в прогале между деревьями облака. Они еще не решили какие они. Снизу синеватые и грозные, а сверху белые кудрявые и совсем легкомысленные.

Это мой сюжет. Моя мизансцена. Очень скоро сюда придут мои герои. Их будет немного. Трое – четверо. С ними что-то произойдет. Я пока не знаю что, но обязательно - хорошее. Их история, пусть даже короткая, будет моим извинением за то, что героям других картинок я не позволил вымолвить ни слова. А еще – благодарностью за это раннее утро и за восхитительный свежезаваренный кофе.