На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

Замечательный рассказ Григория Горина о том, что отец и сын должны расти вместе

«Воскресные прогулки»

Каждое воскресенье я провожу вместе с отцом. Обязательно. Несмотря на занятость, бросаю все дела и отправляюсь вместе с ним куда-нибудь — в парк, в кино или просто в сквер. Отец любит гулять со мной и не пропускает ни одного воскресенья.
Вот и сегодня, только я проснулся, он уже стоит в моей комнате.
— Здравствуй, — говорит он. — Куда мы сегодня?
— Сегодня в зоопарк, — говорю я. — Согласен?
Отец кивает головой. Он любит ходить в зоопарк. Мы бывали там много-много раз, и этот животный мир мне, честно говоря, уже поднадоел, но он любит.
Пока я чищу зубы, одеваюсь, пока бабушка поит меня молоком и пришивает бретельку к штанам, отец сидит в моей комнате и листает книги. Из кухни сквозь открытую дверь я вижу, как он рассматривает картинки и чему-то улыбается.
— Я готов! — кричу я.
— Булки для лебедей взял? — спрашивает отец.
— Взял.
В зоопарке никого нельзя кормить, кроме лебедей. Это отец знает. В первый раз, когда мы пришли с ним туда, он бросал обезьянам конфеты, и нас чуть не оштрафовали. А лебедей кормить можно. Они очень смешно толкаются в воде и ловят куски булки прямо на лету.
Мы едем в автобусе. Отца я посадил ближе к окну — он любит смотреть на дома. Я грызу яблоко. Если в автобусе грызть яблоко, дорога всегда кажется короче.
— Как дела на работе?
— Ничего, — говорит отец. — Все в норме.
— Звягинцев свирепствует?
— Немного... — отец сконфуженно улыбается и пытается обнять меня за плечи, но я не даюсь.
Звягинцев — начальник там, где работает отец. Он всегда придирается к отцу и делает ему разносы на совещаниях. Звягинцев — хам. Впрочем, отец тоже виноват — нельзя быть таким рохлей.
Мы долго идем мимо птичьих вольеров, смотрим на купающихся медведей, потом стоим возле загона, в котором ходят дикие олени.
— Почему они языки свесили? — спрашивает отец.
— Им жарко, — говорю я. — Необходима терморегуляция... Влага испаряется, понимаешь? А еще у оленя есть в сердце кость...
— Не может быть! — отец испуганно смотрит на меня.
— Я читал. Ну, может, и не совсем кость, но какая-то костная основа имеется. Поэтому олени такие выносливые.
Отец смотрит на меня вытаращенными глазами, и кажется, вот-вот расплачется.
— Нет кости, — говорю я. — Пошутил!
Мы уходим от загона и направляемся к повозкам с пони. Мне хочется покататься на пони. Отцу тоже хочется покататься на пони, но взрослым запрещено. Я пытаюсь уговорить билетера, объясняю, что отец — легкий и пони не надорвутся, но билетер не разрешает. Тогда я закатываю истерику. Это мой проверенный прием. Валюсь на землю, строю ужасные рожи и ору:
— Папочка! Я хочу с папочкой! Пустите моего папочку!
Собирается толпа. Меня поднимают с земли, вытирают слезы. Я мелко дрожу и всхлипываю. Кто-то кричит на билетера. Тот огрызается, но продает отцу билет.
Мы делаем на повозке два круга. Пони бегут быстро. Непонятно, откуда у них такие силы. Отец обнимает меня, смеется и на поворотах громко кричит: «И-эх!»
Когда повозка останавливается, он еще несколько минут не может прийти в себя, ерошит волосы и, глядя на меня молящими глазами, спрашивает:
— Хочешь еще?
Мне жалко его, но я решительно говорю:
— Хватит!
Печально, что приходится быть с ним строгим, но мама права — во всем надо знать меру.
Потом мы идем в кафе, заказываем мороженое. Сегодня здесь богатый ассортимент: каждому приносят по три шарика — шоколадный, фруктовый и апельсиновый. Апельсиновый — самый вкусный, если его не глотать кусками, а понемногу слизывать с ложечки. А еще интересней совсем не глотать, а положить кусок мороженого в рот и ждать, пока оно само растает.
— Что у тебя с квартирой? — спрашиваю я.
— Был в райисполкоме, — поспешно говорит отец и кладет ложку.
— Ну что?
— Они обещали через пару лет...
— Ты же очередник! Надо взять письмо с работы!
— Давай в кино пойдем, — предлагает отец. — Новая серия «Ну, погоди!».
— Нет, — говорю я. — Пойдем в сквер.
Отец быстро доедает мороженое, и мы встаем.
Меня всегда бесит его отношение к квартире. В конце концов, при его стаже он имеет право получить квартиру и через свое министерство. У нас сосед так получил. Но разве отцу втолкуешь?
Бабочка пролетела. Странная какая-то бабочка — коричневая, а на крыльях зеленые кружочки... Вот бы поймать! Но чем поймать — сачок не взял, а панамкой не накроешь... Кстати, насчет квартиры можно посоветовать отцу пожаловаться в газету. Все так делают...
Мы приходим в сквер. Это очень красивый сквер и недалеко от нашего дома. Здесь есть детская площадка с песком и много скамеек. Тут мы обычно гуляем с родителями.
Вижу Сашку Кулагина. Он ведет за руку своего отца. На отце новенький джинсовый костюм с желтыми клепками. Сашка у нас знаменитость — поет в детском хоре при консерватории. В этом году Сашкин хор выезжал на гастроли за границу, вот он отца и одевает во все фирменное.
— Сашка! — кричу я. — Давай сюда!
Сашка увидел меня, замахал рукой.
— Знакомьтесь, это мой папа, — говорю я.
— А это — мой! — говорит Сашка и подталкивает своего отца к моему.
Они пожимают друг другу руки, смущенно переминаются с ноги на ногу.
— Вы тут на скамейке посидите, а мы пошли играть, — говорит Сашка, и мы бежим к детской площадке.
Наши отцы некоторое время стоят молча, потом садятся на скамейку, закуривают.
— Сколько твоему? — спрашивает Сашка.
— Тридцать три. А твоему?
— А моему уже тридцать семь. Но он ничего выглядит, да?
— Твой в порядке! — говорю я. — А мой что-то сдает. Бледный, не ест ничего...
Сашка наваливает лопаткой песок, а я ладонями прорываю туннель. Это метро. Сейчас здесь пройдет поезд.
— Осторожно! Двери закрываются! — писклявым голосом кричит Сашка, и я медленно двигаю вагончики.
Три часа дня. Пора обедать. Я поднимаюсь с земли, отряхиваюсь, иду к скамейке. Увидев меня, отец поспешно встает, гасит сигарету.
— Нам пора, — говорит он Сашкиному отцу. — Всего хорошего! Очень рад был познакомиться.
— До свидания! — говорит Сашкин отец и тоже встает. — До свидания, мальчик. Какой ты бутуз! — Он пытается ущипнуть меня за щеку, но, поймав строгий Сашкин взгляд, испуганно отдергивает руку.
Мы идем по направлению к дому. Это недалеко, но мы всегда проходим это расстояние медленным шагом. Видно, что отцу очень не хочется от меня уходить, — но что поделаешь?
— До свидания, — говорит он, когда мы подходим к дому. — До свидания! — И целует меня в щеку.
— До свидания, папа, — говорю я. — До следующего воскресенья. Пойдем в кукольный театр, на «Чебурашку»! Мне обещали достать билеты. Ты ведь не видел «Чебурашку»?
Он улыбается, машет мне рукой и уходит по тротуару к остановке автобуса...
Они развелись пять лет назад. В чем там было дело, я пока не знаю.
Конечно, мне надо бы гулять с ним почаще, но что поделаешь, когда столько дел. А тут еще в детском саду к понедельнику велели склеить разноцветные кубики...

Источник фото на превью: khongloinhac



Источник: http://www.adme.ru/tvorchestvo-pisateli/voskresnye-progulki-977810/ © AdMe.ru

Картина дня

наверх