… Льва Николаевича разбудили странные звуки в кабинете: кто-то рылся в его бумагах, хлопал ящиками письменного стола. Толстой понял: жена опять ищет «тайное завещание». Невидимые весы, на которых он уже 26 лет взвешивал свои «уйти» — «не уйти», окончательно качнулись к «уйти».
Восьмидесятидвухлений великий писатель и мыслитель молча лежал в своей спальне и думал, что надо бежать, спасать от жены «то человеческое достоинство и искру Божию, которые были в конец унижены его положением в Ясной Поляне».
Бежать, спасать от жены «то человеческое достоинство и искру Божию, которые были в конец унижены его положением в Ясной Поляне».
Софье Андреевне он оставил письмо: «…Благодарю тебя за твою честную 48-летнюю жизнь со мной и прошу простить меня во всем, чем я был виноват перед тобой, так же, как и я от всей души прощаю тебя во всем том, чем ты могла быть виновата передо мной. Советую тебе помириться с тем новым положением, в которое ставит тебя мой отъезд, и не иметь против меня недоброго чувства…».
После этого письма Софья Андреевна пыталась утопиться в пруду, выброситься из окна, зарезать себя ножницами. Семейная драма великого писателя выплеснулась на первые полосы газет. Главная тема осени 1910 года: «Уход Толстого»; «Толстой ушел из Ясной Поляны»…
Я люблю тебя и жалею от всей души, но не могу поступить иначе, чем поступаю…
«Я люблю тебя и жалею от всей души, — писал он ей, — но не могу поступить иначе, чем поступаю…».
Первый бал Наташи Ростовой
Лев Толстой женился на Софье Берс, когда ей было 18 лет, а ему — 34 года. Всю свою молодость граф мечтал о семье и детях, но никак не мог отыскать подходящую девушку: красивую, но простую; умную, но домовитую; светскую, но готовую бросить свет для простой жизни в деревне. А главное — жена должна был стать до самоотречения верной помощницей мужа, смотреть на все его глазами, полностью посвятить себя семье. Известно, что какое-то время писатель не мог сделать выбор между Софьей и ее старшей сестрой. Все сомнения ушли, когда он увидел Софью на балу: Толстой описал эту сцену в «Войне и Мире», где князь Андрей смотрит, как танцует на своем первом балу Наташа Ростова.
Опять наша фуфель пустилась в поэзию и нежность.
Софья Берс была средней из трех сестер, и старшая, холодная интеллектуалка Лиза, всю дорогу подтрунивала над ее сентиментальностью: «опять наша фуфель пустилась в поэзию и нежность». И при этом Софья была практична, даже скуповата, и ценила материальную сторону жизни.
Она подходила под все пункты списка требований графа к будущей жене. Перед свадьбой он показал ей свой дневник, где описывал, в том числе связь с крестьянкой Аксиньей, которая как раз в это время ждала от Толстого ребенка.
Толстой хотел, чтобы невеста приняла и поняла его, но дневник напугал девушку. Софья приходила в ужас, что ей придется жить в одном имении с «этой женщиной». Но граф был настойчивым, и свадьба состоялась через неделю после помолвки.
Счастливые годы
Первые двадцать лет Толстые жили так, как когда-то и мечталось писателю. Софья Андреевна была идеальной Наташей при Пьере: рожала, воспитывала и сама учила детей (она родила 13 детей, пятеро из них умерли во младенчестве), вела хозяйство, заботилась о крестьянах, занималась благотворительностью и переписывала черновики мужа набело.
За все это время она взбунтовалась только один раз, когда родила первенца Сережу. У Софьи Андреевны не было молока, и она потребовала у мужа привести кормилицу, не принимая никаких его возражений, что у крестьянки не останется молока для своего сына.
Зеленая палочка
Все эти годы семейной жизни Толстой провел в напряженном нравственном поиске, все хотел отыскать «зеленую палочку», которая осчастливить все человечество. Философия «Войны и мира» и «Анны Карениной» (человек должен жить так, чтобы доставлять себе и своей семье самое лучшее) стала казаться ему ошибкой. С достоинством принять свое место в жизни, «делать что должен, и будь что будет» — все это стало казаться ему неправильным.
После «Анны Карениной» Толстой пережил кризис, из которого вышел уже не просто писателем, а «властителем дум», создателем нового учения. Если совсем кратко, суть его сводилась к тому, что человек всегда должен поступать так, как если бы любил всех остальных людей, слушать голос своей совести и не позволять «всяким мудрствованиям» сбивать себя с пути.
Самой большой потребностью Толстого было жить в соответствии со своими убеждениями. Он мучился чувством вины, и требовал, чтобы семья его жила как можно проще: отказалась от мяса, одевалась в крестьянскую одежду. Землю, имущество, деньги граф мечтал раздать крестьянам.
Софья Андреевна не хотела притворяться, что разделяет учение своего мужа.
Софья Андреевна не хотела притворяться, что разделяет учение своего мужа. Она не собиралась перекраивать жизнь семьи по этим смехотворным, с ее точки зрения, лекалам. Мысль обречь семью на бедность ради этих странных идей была для нее невыносимой. А Льву Николаевичу было невыносимо жить во лжи, не так, как он считал правильным.
Ни один из них не был виноват перед другим — но семейная жизнь стала настоящей, глубокой трагедией. Кто-то из них должен был отказаться от своих духовных воззрений, но это было невозможно.
После первой крупной ссоры Толстой ушел из дома, но вернулся. Потом он часто жалел, что вернулся. Он запретил Софье Андреевне переписывать свои рукописи, теперь этим занимались его дочери. Их не сблизила даже смерть последнего ребенка, Вани, которого Софья Андреевна родила в 44 года. Они жили, не видя друг друга, но накапливая обиды.
Полуизмена и завещание
В 52 года Софья Андреевна увлеклась своим учителем музыки Александром Танаевым. Толстой знал об этой «полуизмене», злился и ревновал. Окончательно отношения испортились, когда Толстой сообщил: он собирается отказаться от авторских прав (и, соответственно, гонораров) на свои сочинения, созданные после 1981 года. Писатель считал, что для человечества это станет хорошим примером бескорыстной трудовой жизни. А Софья Андреевна кричала, что он осчастливит не человечество, а издательские фирмы, а родных детей лишит надежды на хорошее образование и хорошее будущее.
У нее были все основания полагать, что отказ от авторских прав Лев Николаевич впишет в завещание. Она начала постоянно рыться в его бумагах, закатывать истерики, угрожать самоубийством. В дневнике 1902 года она записала: «Отдать сочинения Льва Николаевича в общую собственность я считаю и дурным и бессмысленным. Я люблю свою семью и желаю ей лучшего благосостояния, а передав сочинения в общественное достояние, — мы наградили бы богатые фирмы издательские…».
«Отдать сочинения Льва Николаевича в общую собственность я считаю и дурным и бессмысленным. Я люблю свою семью и желаю ей лучшего благосостояния, а передав сочинения в общественное достояние, — мы наградили бы богатые фирмы издательские…».
После годы были кошмарными. Несчастная супруга гениального писателя уже не могла себя контролировать, следила за ним ежеминутно, допрашивала, обыскивала, шантажировала.
«Толстой думал о том, чтобы уйти из этого «дома сумасшедших», заражённых ненавистью и борьбою. Ему стало неудержимо хотеться умереть в спокойной обстановке, вдали от людей, «разменявших его на рубли», — записал доктор Софьи Андреевны, живший в то время в доме Толстых.
Ему стало неудержимо хотеться умереть в спокойной обстановке, вдали от людей, «разменявших его на рубли».
Убегая от жены, писатель думал добраться до Кавказа, но из-за простуды сошел на станции Астапово и там умирал. В простудном бреду он все убегал и убегал от своей жены; ему казалось, что она настигнет его и заберет обратно домой.
В простудном бреду он все убегал и убегал от своей жены; ему казалось, что она настигнет его и заберет обратно домой.
Толстой, который так мечтал о семье в юности, в последние годы жизни считал брак тяжелой ношей, ярмом, страшной ошибкой любого человека.
7 ноября 1910 года он умер. Через двадцать дней Софья Андреевна записала в дневнике: «Невыносимая тоска, угрызения совести, слабость, жалость до страданий к покойному мужу… Жить не могу». Но вдове писателя предстояло еще девять лет жизни, в которые она издавала дневники покойного мужа и слушала упреки в том, что была его недостойна.
Свежие комментарии