Женщины в англоязычной литературе традиционно играли большую роль, чем в русской беллетристике. У классической американской фантастики тоже есть свои гранд-дамы. И первой из них стала Андре Нортон, повлиявшая и на советскую фантастику после того, как её перевели Стругацкие.
В пятьдесят пятом году в США выходит книга Андре Нортон «Саргассы в открытом космосе». Это один из фантастических романов писательницы, где особую роль играют Предтечи — давняя и, видимо, давно исчезнувшая раса, оставившая после себя множество артефактов. В шестьдесят втором году в СССР выходит книга Стругацких «Попытка к бегству» — первая их книга, где упоминаются Странники. Таинственная раса, оставившая после себя множество артефактов…
Кроме этого совпадения, у Нортон и Стругацких есть и ещё одна точка соприкосновения: в шестьдесят девятом, через много лет после обеих книг, выходит перевод Стругацкими «Саргасс» Нортон. Насколько раньше опубликованного перевода они прочли оригинал? Вдохновляли ли Предтечи на создание Странников? Если даже нет, то перевод «Саргасс» оказал большое влияние на советскую литературу, став настоящим потрясением — никаких идеологий, освоение космоса как вестерн или приключения золотоискателей.
Это был совершенно новый взгляд на то, как можно описывать жизнь после освоения других планет. Это было свежее соприкосновение с той американской фантастикой, которая была молода, полна азарта и динамична, а не философична. Весёлого азарта советским читателям и хотелось, и не хватало.
В то время Нортон ещё не была маститым автором, который чувствует ответственность за навешанные титула и награды. Из наград у неё был только приз от ассоциации скаутов — её книги были, прежде всего. повестями для подростков. Правда, примитивными их назвать было нельзя. «Когда я пишу книги для подростков, мое основное правило — никакого упрощения! Нельзя оскорблять интеллект читателя, особенно читателя научной фантастики — даже если он учится в третьем классе средней школы!» поясняла Нортон. Она и сама в детстве терпеть не могла, чтобы с ней сюсюкались авторы.
Потомок первых колонистов просто не может сдаться
В Европе могут гордиться предками с гербами и титулами, в США другая точка отсчёта: участвовали ли твои пращуры в войне за независимость? А ещё лучше, жили ли они здесь, когда Нью-Йорк был британским городом? Нортоны жили — они произошли от первопоселенца, которому пришлось взять в жёны местную женщину за нехваткой белых — и Нортоны боролись за независимость. По старому ли счёту — от первых колонистов — или по новому — происхождение от действительно местного, индейского населения — Нортоны были плотью от плоти своей страны.
В тех местах, где родилась и росла будущая Андре, а пока Мэри Элис, это считалось действительно важным. А вот в семье Нортонов важным считали другое: книги.
Все Нортоны — папа, мама, намного более старшая сестра и сама Мэри Элис — были настоящими книжными маньяками. Они всей семьёй гуляли до библиотеки, читали сами и друг другу книги, обсуждали их за столом, дарили друг другу (Мэри Элис, например, получала книги за хорошие оценки в табеле). Когда будущая писательница была совсем малышкой, её мама, занимаясь домашними делами, не переставала вслух — наизусть! — читать стихи и стишата, пересказывать детские книжки, вспоминать бабушкины сказки. Мир вокруг Мэри Элис был текстом ещё тогда, когда она и буквы-то не различала.
Удивительно ли, что в школе она начала писать короткие смешные рассказы в школьную газету. На самом деле, ей гораздо больше нравились фантастические сюжеты (и её любимцем был Лавкрафт, первый нереалистичный автор, которого она купила и прочла), но школьная газета таких историй не принимала. Мэри Элис ещё не осознавала себя писательницей, но не писать не могла — и соглашалась на предложенный жанр. А сама, тем временем, мечтала стать учительницей.
Учитель — одна из самых востребованных профессий, что могло пойти не так? Но Мэри Элис Нортон родилась в двенадцатом году. Это значит, что, когда она поступила в колледж, Америку захлестнула Великая Депрессия.
Скоро стало ясно, что, как ни ужимайся, оплатить колледж семья не сможет. Мэри Элис ушла из учебного заведения и поступила на куда более дешёвые вечерние курсы журналистики при Кливлендском университете. После них она поменяла имя на Андре Элис, выбрав такое, которое могли бы принять за мужское — и в литературе, и в журналистике в то время женское имя автора давало серьёзный минус к интересу читателя. Хочешь сделать карьеру — представься мужчиной. В то же время Нортон писала свои первые фантастические рассказы — пока что в стол. Так что можно назвать год смены имени — тридцать четвёртый — годом рождения писательницы, которую мы теперь знаем как легендарную.
Как всю жизнь прожить среди книг
Выросшая среди книжных маньяков, Нортон, казалось, вообще не видела своей профессиональной судьбы вдали от книг. Не найдя постоянной работы в прессе, Андре пошла, как говорят в России, «в бюджет» — устроилась в детскую библиотеку, оплачиваемую правительством штата. Этой библиотеке она посвятит много лет, только в первые годы войны временно перейдя в Библиотеку Конгрессу, для участия в программе натурализации иностранцев. Иностранцев, особенно из восточной Европы, ей, впрочем, хватало и в детской библиотеке: чехи, евреи, русские, украинцы, поляки толпами прибегали за книжками на английском.
Самый верный способ повысить грамотность и знание языка: читать на нём то, что тебе интересно. Так и Нортон узнавала, что интересно подросткам.
Общаясь с юными читателями, она для себя вывела несколько правил, как должна выглядеть повесть для школьников. Не длиннее ста тысяч знаков (её собственные укладывались всегда в пятьдесят тысяч). Герой должен быть молод или даже крайне юн, но, желательно, поставлен в такую ситуацию, когда его активность для взрослых окружающих естественна и никто не пытается его одёрнуть. Ну и, главное, никакого снисходительного тона.
Хотя Нортон будет писать книги и для взрослых тоже, но правила «как писать для подростков» позже удачно перенесёт в свои книги жанра фэнтези. Например, подростками в средневековом антураже, который потребует от них взрослой ответственности, будут главные герои «Хрустального грифона» — одной из самых любимых у читателей Нортон книг.
В неполные сорок лет Андре удалось найти место ещё ближе к книгам, чем в библиотеке: в издательстве, на читке входящих рукописей. Денег это приносило мало, но сама работа Нортон была по душе.
Муторная, скучная работа — большинство авторов блистают скорее амбициями, чем талантом. Из тысяч присланных книг надо выбрать буквально несколько. Как позже признавалась Нортон, читка «самотёка» была отличной школой писателя. Она помогала увидеть штампы, слишком очевидные механизмы сюжетов, задуматься над языком и подачей героев, над тем, почему одни рукописи читаются с таким волнением, а другие с первых строк вызывают зевоту или даже смущение за далёкого автора.
Как попасть в литературу через постель. Интим не предлагать
К сожалению, Нортон начала болеть, а это значит — читать рукописи она могла только из дома, лёжа в постели. В те годы такой формат работы не одобрялся, да и болезнь не делала Андре продуктивнее. Тогда она и подумала об ещё одном виде заработка на книгах. От издателя она знала, что особенно разыскиваются повести для подростков, и именно в жанре научной фантастики. Почему бы не попробовать? Так и появились «Саргассы в космосе», первая книга из цикла о вольных торговцах с «Королевы Солнца» — но вовсе не первая опубликованная книга. Просто предыдущие писались и публиковались «без прицела».
Кстати, сразу за «Саргассами» босс Нортон переиздал и одну из её предыдущих книг, «Сын Звёздного человека», только изменив название на более модное у целевой аудитории: «Рассвет — 2225».
Эти романы стали первым литературным и коммерческим успехом Нортон, и тогда она решилась действительно сделать литературу своей профессией — и стала писать много и продуктивно. В шестидесятые к научной-фантастической теме Андре добавила фэнтези, начав новый цикл с книги о попаданце — но поставив потом на развитие самого волшебного мира, в который её герой когда-то попал. Её слава росла с каждой книгой, и вот, в семьдесят седьмом, после премии «Хьюго», впервые прозвучал титул — «Гранд-дама американской фантастики».
Этот титул позже с ней разделят ещё две писательницы, Урсула ле Гуин и Лоис Макмастер Буджолд. А пока что она была первой. На её книгах росли новые поколения фантастов, а Нортон, кажется, решила завести собственную фантастическую школу. Подобно живописцам Ренессанса, она брала себе «подмастерий» — предпочитая девушек, которым в фантастике пробиться труднее. Многие писатели используют труд молодых соавторов, давая им зато для старта своё громкое имя в портфолио — но соавторы Нортон потом рассказывали о работе с ней именно как о профессиональном обучении.
Она объясняла все особенности жанра, учила работать с идеями, помогала формировать стиль. Её давняя мечта стать учительницей, похоже, сбылась — так поздно и таким необычным образом.
Некоторые пытались отнести её помощь молодым писательницам к её ориентиации, но, на самом деле, об её ориентации невозможно сказать ничего — потому что ничего нельзя сказать о её личной жизни. Известно, что в её доме всегда было не меньше шести кошек, которых она нежно любила; известно, что большую часть жизни она болела и часто чувствовала себя плохо; известно, что, несмотря на все болезни, до самой старости она активно посещала конвенты, чтобы пообщаться с читателями. Известно, что она сходила с ума по книгам, жила среди книг, создавала книги, засыпала с книгой, спешила к книге после долгого рабочего дня. Быть может, её личной жизнью и были книги.
Нортон прожила долгую и, похоже, счастливую жизнь, если это так — потому что её жизнь была наполнена книгами. И ни одна ни разу её не предала.
Текст: Лилит Мазикина
Свежие комментарии